Лекция 7 ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ ПРИ ПЕРЕВОДЕ

Два предыдущих приема перевода слов и словосочетаний применяются преимущественно для языковых единиц устойчивых или универсальных значений, не зависимых ни от контекста, ни даже от языка и потому имеющих одну и ту же или подобную форму и содержание, как в исходном, так и в переводящем языке. Некоторые расхождения (например, чужеродная форма слова при транскрипции) не играют роли в большинстве контекстов, за исключением художественных, где форма слова или связь смысла и формы приобретает первостепенное значение. Транскрипции и кальки придают переводному тексту значительный "налет иностранности", но с минимальными потерями смысла сообщения.

Иначе обстоит дело с языковыми единицами, которые могут выражать различные значения в зависимости от контекста, ситуации и подтекста (скрытого намерения или установки участников коммуникации): такие единицы требуют особых приемов при переводе. Поиск соответствий для таких единиц начинается с внимательного изучения словарной статьи, иногда даже включая анализ словарных статей из разных словарей, и сопоставления словарных значений с возможным контекстуальным значением. К возможным значениям не следует относиться легкомысленно, так как понимание текста или высказывания строится на предположениях о его возможных смыслах.

В результате такого исследования может обнаружиться, что исходное слово не имеет однозначного соответствия в переводящем языке, либо не имеет полного соответствия. При этом "виновниками" оказываются не только многозначные слова, но и однозначные единицы, имеющие различные функциональные характеристики в исходном и переводящем языках. Во всех таких случаях, когда важным оказывается не само слово, а то значение, которое оно приобретает в контексте исходного высказывания, переводчик прибегает к переводческим модификациям. В их число входят такие переводческие преобразования, как: сужение или расширение исходного значения, нейтрализация или усиление эмфазы, функциональная замена, описание или комментарий.

Сужение, или конкретизация, исходного значения используется в тех случаях, когда мера информационной упорядоченности исходной единицы ниже, чем мера упорядоченности соответствующей ей по смыслу единицы в переводящем языке, например: русское понятие исследовать может относиться к различным ситуативным условиям, и в значительной мере упорядочивается контекстом; в английском языке ему будут соответствовать различные более узкие по значению единицы, в зависимости от контекста:

Английское значение слова man достаточно широко и может употребляться в таких контекстах, в которых на русском языке требует слова с более конкретным значением, например:

Расширение (генерализация) исходного значения имеет место в тех случаях, когда мера информационной упорядоченности исходной единицы выше меры упорядоченности соответствующей ей по смыслу единицы в переводящем языке. Например, русское слово лечение соответствует английскому treatment, которое обладает гораздо более широким спектром значений и для информационного упорядочения требует специальных контекстов, не совпадающих с контекстами лечения:

Каждый язык по-своему отражает окружающий нас мир, и это, в частности, проявляется в том, как он «дробит» действительность с помощью словесных знаков. Эти знаки — слова и устойчивые словосочетания — в английском языке отличаются, в целом, большей широтой и абстрактностью значений, чем в русском. Эта емкость, а иногда и аморфность их семантики, является основной причиной того, что при переводе на русский язык приходится чаще прибегать к сужению, или конкретизации значений, чем к обратному приему — расширению, или генерализации.
Самые простые случаи конкретизации сводятся к выбору нужного значения из всех, указанных в словарной статье. Нередко, даже достаточно конкретные по смыслу слова при переводе нуждаются в уточнении. Так, многие английские термины родства менее дифференцированы, чем русские, и конкретизация чаще всего оказывается неизбежной. К примеру, если in-laws означает как родственников со стороны жены, так и со стороны мужа, то все прочие термины, включающие in-law как компонент, охватывают, как минимум, два вида родственных связей: mother-in-law 1) теща, 2) свекровь; sister-in-law 1) невестка (жена брата), 2) свояченица (сестра жены); 3) золовка (сестра мужа) и т. д.
Чаще, конечно, мы имеем дело с конкретизацией при передаче многозначных слов. В принципе, полисемия (многозначность) в английском языке развита гораздо больше, чем в русском. Например, такое прилагательное, как good имеет множество значений, которые реализуются в сочетании с различными словами.

И это далеко не полный перечень значений данного слова. Ему не уступает его антоним по основному значению — слово bad:

Все это случаи языковой нормативной конкретизации, зафиксированные в словаре. Еще в большей мере в ней нуждаются так называемые десемантизированные (утратившие исходное семантическое значение) слова, вещественность значений которых настолько размыта, что они часто носят местоименный характер. Ни один словарь не в состоянии предусмотреть всех употреблений слова с разветвленной семантикой. Сколько бы значений ни фиксировалось за такими словами, как thing, stuff, affair, matter, case, piece, record, place и др., невозможно предугадать, с чем они будут соотнесены в реальном речевом контексте. Из следующих трех примеров легко увидеть, насколько разнородные понятия может обозначать, к примеру, слово stuff:

Еще более безгранична сфера действия у слова thing, которое в отличие от русского основного соответствия вещь может указывать не только на неодушевленные, но и на одушевленные объекты действительности:

При том, что конкретизация и генерализация — два противоположных приема, находящихся как бы на двух противостоящих полюсах, от одного до другого в переводческой практике — один шаг. Те же десемантизированные слова благодаря свойственным им местоименным функциям очень часто в русских переводах превращаются в настоящие местоимения или опускаются вообще (что можно считать крайней степенью генерализации):

Иногда эти два противоположных приема — конкретизация и генерализация — вовсе не исключают друг друга, и подчас непросто решить, какому из них стоит отдать предпочтение.

По-видимому, оба перевода следует признать равноценными.
В тех случаях, когда слово thing выступает как сугубо структурообразующий элемент и не несет практически никакой смысловой нагрузки, оно, естественно, не находит никакого отражения в переводе:

В качестве замены полнозначных слов довольно часто выступает слово affair. В таких случаях оно употребляется в стилистических целях, во избежание повтора. В русских переводах вполне можно ограничиться одноразовым упоминанием самих предметов, с которыми это слово соотнесено, и не вводить никаких местоименных заменителей:

В сходной местоименной функции могут выступать и слова с более узким значением типа man, woman, person, creature, однако они чаще требуют конкретизации при переводе на русский язык. The man в тексте перевода может оказаться парнем, стариком, солдатом, юристом, ученым и т. д.; the woman — хозяйкой, женой, секретаршей, прислугой, врачом и т. д.; the creature — ребенком, кошкой, поросенком, кроликом и т. д. Такая конкретизация диктуется скорее нормами построения текста, а не принципиальным расхождением характера семантики данных единиц в двух языках. Узкий или широкий контекст, как правило, подсказывает нам, как именно конкретизировать то или иное из вышеупомянутых слов. Например:

Здесь достаточным контекстом является соседнее слово, позволяющее дать именно такую конкретизацию (как и в сочетании taxi-man - водитель такси, таксист и др.).

Информацию о том, что речь идет об инженерах, мы получаем как из предшествующего контекста, где упоминается этот отдел разработок оборонной промышленности, так и из последующего:
Soon, the better of these young engineers will become deeply frustrated and resign.

He только существительные, но и многие глаголы нуждаются в конкретизации при переводе. Чрезвычайно широкую сферу употребления и сочетаемость имеют такие глаголы, как to be, to do, to make, to have, to get, to give, to take, to come, to go и др. Именно в контексте они наполняются определенной семантикой. Их основные значения при этом могут не иметь ничего общего с теми, которые реализуются в конкретном употреблении. Трудно предугадать, к примеру, что фраза I'll get it может переводиться как я открою! (дверь), если не воспринимать ее в контексте следующей ситуации:

Причиной конкретизации глаголов также могут служить не структурно-системные различия языков, а стилистические нормы повествования. Так, глаголы речи to say и to tell могут переводиться не только глаголами, сопровождающими высказывания типа ответил, спросил, заметил, сообщил, возразил, но и глаголами, выходящими за рамки собственных речевых: посочувствовал, велел, пригрозил и т. п. Чаще всего это делается во избежание монотонности повествования, для создания большей естественности и живости текста. Выше мы рассматривали конкретизацию полнозначных частей речи, однако этот прием «работает» и при передаче некоторых междометий, которые к полнозначным частям речи не относятся. Отдельные английские междометия могут передавать такой широкий спектр эмоциональных реакций, что ни одно из русских соответствий не может служить универсальным средством их передачи. Так, восклицание oh!, которым собеседник часто реагирует на услышанное или начинает свою собственную реплику, может выражать удивление, досаду, радость, сочувствие или просто сигнализировать о том, что сообщение услышано. В русском языке ни ой.', ни ох!, ни ах!, ни эх!, даже вместе взятые, не используются столь часто, как английское oh!. Поэтому, когда последняя реплика своим содержанием как бы компенсирует эмоциональное воздействие междометия, переводчики «опускают» его (иначе персонажи в переводах только и делали бы, что охали и ахали, что совершенно не свойственно русской речи). Однако в тех случаях, когда междометие — единственная реакция на услышанное, в переводе эта реакция должна быть отражена, и здесь уже без конкретизации не обойтись. Рассмотрим следующие примеры:

В первом случае сенатор Маквич, пытаясь связаться с президентом по телефону, узнает от его секретарши, что минутой раньше президент велел ей соединить его с сенатором. Междометие oh! выражает удивление Маквича, которое достаточно точно могут передать русские восклицания неужели? или вот как? Во втором случае тот же сенатор беседует с первым лицом государства — президентом и на его сообщение о принятом решении реагирует с почтительным вниманием. Здесь междометие oh можно развернуть в достаточно конкретную фразу: Я Вас слушаю, господин Президент.
Еще раз следует подчеркнуть огромную роль контекста при использовании приема конкретизации — только он может служить надежной опорой для правильного выбора конкретного слова или оборота.
Генерализация, как уже было сказано, — прием обратный конкретизации, заключающийся в замене исходного понятия более широким. Отдельные случаи генерализации, когда английские слова в переводе «превращались» в местоимения, отмечались выше. Системно-структурные различия языков могут заставить переводчика прибегнуть к генерализации и тогда, когда в языке перевода просто отсутствует единица с одинаковым объемом значения. Например:
I’m afraid that we've pretty well disturbed your beauty-sleep.

Beauty sleep словарь толкует как ранний сон (до полуночи). В приводимой ситуации полиция будит хозяйку дома в 11 ч. 30 мин. вечера — время не столь раннее, чтобы извиняться за то, что «нарушили ее ранний сон» (к тому же эта фраза по-русски может восприниматься как упрек, что человек лег спать слишком рано). Гораздо естественнее будет звучать перевод, который носит более обобщенный характер: «Боюсь, мы разбудили Вас».
Иногда необходимость в генерализации диктуется стилистическими нормами соответствующих русских текстов, существованием привычных оборотов речи или штампов. Так, хотя в русском языке есть относительно точное соответствие слову weatherman - метеоролог («относительно», потому что в нем нет указания на род, — метеорологом может быть как мужчина, так и женщина, что уже является некоторым обобщением), в прогнозах погоды мы обычно прибегаем к еще большей «грамматической генерализации» — использованию множественного числа:

Или другой пример. В художественных произведениях на русском языке не принято давать столь точные указания роста, веса, частей тела, разных цифровых измерений, как это делается в английской беллетристике:

Независимо от того, какими причинами вызваны конкретизация и генерализация, это приемы, без которых практически невозможно обойтись при переводе.

Существенное осложнение при переводе может быть вызвано несовпадением эмфатического потенциала слов, которые во всех других отношениях совпадают. Например, a cow-eyed girl, в зависимости от контекста, может требовать 'разных соответствий: девица с коровьими глазами или волоокая красавица: первое создает отрицательную эмфазу, второе - положительную. Прием эмфатизации может оказаться весьма эффектным, но поскольку он очень сильно влияет на содержание коммуникации, с ним следует обращаться весьма осторожно и в некоторых, особо спорных, случаях можно прибегнуть к прямо противоположному приему нейтрализации эмоционально-оценочного компонента значения: например, то же самое словосочетание вполне может быть передано нейтральным вариантом девушка с большими глазами, если из контекста неясно, как именно трактуется это определение.

Существует целый ряд слов, имеющих общие корни, например латинского или греческого происхождения, которые получили разную эмоционально-оценочную окраску в английском и русском языках, но при этом сохранили общее значение:

Их нельзя в полной мере отнести к категории "ложных друзей переводчика", поскольку они сохранили общность значения, но тем не менее проблема выбора соответствия с наличием или отсутствием эмфазы остается и определяется упорядочивающим воздействием контекста.